Без цели нет деятельности, без интересов нет цели, а без деятельности нет жизни. (Виссарион Григорьевич Белинский)
А. Санников вернулся из тюрьмы. Это событие, безусловно, является победой над режимом, который все-таки вынудили приступить к освобождению политических заключенных.
Предыдущий раунд с освобождением политических заложников состоялся пять лет назад , и он тоже был связан с организацией диалога. Стоит напомнить, что А. Козулин вышел из тюрьмы под грохот канонады над Цхинвалом. Уже через полгода республика получила кредит МВФ, а через девять месяцев Беларусь вступила в европейскую программу «Восточное партнерство». Затем Минск, после целого ряда обещаний, все-таки отказался признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Еще через год белорусский президент втянулся в очередную предвыборную кампанию, сопровождающуюся беспрецедентно высоким уровнем диалога с Западом. Однако, непосредственно после событий 19 декабря 2010 г., лимитрофный маятник заскользил в противоположном направлении…
В настоящее время политическая обстановка на порядок сложнее. Свободы лимитрофного маневра почти не осталось, и это обстоятельство объективно несет режиму те угрозы, с которыми он ,по очень высокой вероятности, не справится. Неготовность Беларуси вступить в реальную интеграцию с Россией, теперь уже в формате не Союзного государства, а Единого экономического пространства, столь очевидна, что некоторые персонажи из белорусской оппозиции считают минуты до очередного российско-белорусского кризиса на самом высоком уровне. В этой ситуации Лукашенко буквально рвется на Запад.
Главная задача белорусских властей в создавшихся условиях – во что бы то ни стало раскачать лимитрофный маятник.
Обмен по схеме «послы на политических заключенных» был вынужден начать именно А.Лукашенко, тем самым создавая условия для возвращения в Минск послов стран Евросоюза. Что его вынудило? Ответ лежит на поверхности: два внешних фактора. Во-первых, санкции ЕС против конкретных лиц, обеспечивающих сохранность и преумножение капиталов А.Лукашенко, а также перспектива лишиться чемпионата мира по хоккею. Во-вторых, позиция России, которая ограничилась политическими заявлениями о поддержке партнера по Единому экономическому пространству, оставив Минск без какой-либо экономической компенсации.
Совершенно очевидно, что оплати Москва очередной кризис А. Лукашенко с Западом, сидеть бы А. Санникову еще долгие годы. Минск поставил бы на поток организацию кризисов с Брюсселем и Вашингтоном, раз это так коммерчески эффективно.
Кампания по освобождению политических заключенных оказалась успешной не в последнюю очередь благодаря тому, что практически все оппозиционные круги приняли в ней посильное участие. Компромиссы оказались невозможны. Сработал так называемый синергетический эффект, когда три фактора – политическая конфронтация с Западом, идейная блокада внутри страны и провальная попытка продать на Востоке свой «антизападный демарш» – вынудили А. Лукашенко отступить… Жаль, если в итоге он получит «коридор» на Запад, и лимитрофный маятник вновь прибавит ходу…
Цель
Кампания за освобождение политзаключенных имела ясную и конкретную цель - вырвать людей из лап репрессивного диктаторского режима. Четкая и однозначная, эта цель не вызвала сомнений в кругах оппозиции. Она получила поддержку на Западе, ее не игнорировали и на Востоке, задавая некоторые неприятные вопросы белорусскому президенту на личных встречах.
Здесь автор рискует вызвать читательское недоумение, мол, искусство целеполагания - материя, безусловно, интересная, но в узком политическом разрезе белорусской действительности эта тема не имеет прикладного значения, так как 18 лет правления Лукашенко всяко позволили его оппонентам выкристаллизовать их главную, общую, единственно возможную цель- свержение авторитарного режима.
К сожалению, вынужден констатировать ошибочность этой распространенной точки зрения. Беларусь , в отличие от России , где одна общая политическая цель способна сплотить – как было на Болотной площади - и крайне правых и коммунистов , не проявляет такой консолидации. В Беларуси, почти каждое политическое движение и партия имеют собственный набор целей, среди которых свержение режима может быть далеко не в приоритете, либо является таковым исключительно на словах.
На деле же выясняется, что националисты, например, видят целью своих усилий некий особый образ Беларуси с белорусским языком и без «москалей» (зато, наверное, с китайцами - куда уж без них), ОГП мечтают соорудить из страны либеральный клон западноевропейских стран, социал-демократы рисуют нечто туманное в облаке социального партнерства и чтобы «всем было хорошо» и т.д. И все они, между прочим, включая, собственно, и власть, произрастают из одного националистического фундамента. К этому критически важному моменту мы еще вернемся…
Обращает на себя внимание то, что наличие режима А. Лукашенко в политическом планировании его оппонентов воспринимается, как некое временное препятствие, но непреодолимое препятствие, почти недоразумение, упавшее на политическое поле республики, которое не поддается объяснению, как явление чужеродное толерантной и демократичной белорусской нации, относящейся к европейской семье народов, и мешающее достижению «прекрасного далеко», до которого осталось только руку протянуть.
Политические силы и лидеры, которые их представляют, внешне вполне активны в борьбе с режимом, многие подвергаются репрессиям, тюрьмам, депортациям и т.д., но словно уже сейчас готовы ввязаться в дележку политического «пирога», который появится уже после свержения А. Лукашенко и его режима. Они готовятся взять власть в свои руки, но не готовы эту власть отобрать у существующего режима, предоставляя сделать эту «черную» работу Западу или Востоку. Метафорически это можно выразить так, как будто стая грифов окружает раненого зверя, который периодически отгоняет этих назойливых «наследничков», при этом притаившийся в кустах охотник далеко не альтруист, чтобы запросто расстаться со своей добычей на радость предприимчивым черным птицам… На этом также, более подробно, мы еще остановимся.
У современной оппозиции задача свержения режима носит почти сакральный характер, эта некая мечта , для достижения которой нет ни сил, ни ресурсов. Эта задача такого грандиозного масштаба, что просто не помещается в обычный формат оппозиционной деятельности : еще один митинг, еще один марш, еще одна резолюция, конференция… В сложившихся в республике условиях любая протестная деятельность сопряжена с угрозой комфорту, свободе и даже жизни, и уже поэтому она геройство и не подлежит, по меньшей мере, с моральной точки зрения какому-либо обесцениванию. И вместе с тем, профессиональный и беспристрастный взгляд на белорусскую политическую реальность позволяет утверждать, что оппозиционная политика давно ходит по лимитрофным траекториям.
Раскол?
Все дело в цели. Именно цель в ее значении результата осуществляемой или планируемой деятельности четко делит весь пласт оппонентов режима, который, разумеется, далеко не исчерпывается титульной оппозицией , а включает в себя и так называемое народное сопротивление (неструктурированная оппозиция), и сторонников в институтах власти, и т.д., на жестких сторонников свержения режима (их можно назвать «радикалами») и сторонников плановой эволюции режима через диалог с Западом, «круглые столы», контакты, поиски «единых целей», участия в выборах , в которых невозможно выиграть, т.е. «соглашателей».
Понятно, что и радикалы и соглашатели видят свои цели по-разному. Первые считают, что после свержения режима и освобождения белорусского общества от остатков авторитаризма уже на «чистом листе» можно заниматься реальной санацией белорусского национального государства на демократической основе (автор, в рамках статьи, крайне упрощает идеи сторон). На этой основе можно выстраивать жестко сконфигурированный политический фронт против авторитарной власти на базе одной всем понятной цели и буквально двух-трех задач. При создании такого рода фронта необходимо быть готовым к настоящей политической войне, так как власть окажется припертой к стенке без какой-либо надежды на свободу маневра. Естественно, что в этом случае тут же появятся доброхоты, которые зарыдают, что «батька» - сукин сын, но наш, т.е. свой, белорусский сукин сын» и он все равно лучше, чем Кремль, который заберет МАЗ и «Беларускалий». Готовность самого «батьки» все отдать на фоне гипотетической «угрозы» Кремля уже не выглядит так демонически.
Вторые, соглашатели, проявляют себя в различного рода попытках «приручения» авторитарного режима. Соглашательство остается «детской болезнью» белорусской оппозиции. Это не связано с тем, что «буйных мало», и люди видят себя не в роли революционеров, а скорее в образе добропорядочных политических деятелей европейского типа. Политические условия, сложившиеся в стране, лимитрофная внешняя политика республики создает широкий контент политического посредничества – между двумя политическими лагерями, между официальным Минском и Евросоюзом и, даже, между белорусскими властями и Вашингтоном. Политическое соглашательство и политическое посредничество неразрывны и поэтому малоэффективны.
Авторитарный режим в принципе не может эволюционировать, так как замыкается на власти одного человека, который фактически сращивается с ролью «отца народа» и не может уйти от власти, не рискуя своей головой и головами своих приближенных. Как правило, огромный груз преступлений и коррупции блокирует любые попытки даже незначительных изменений в политическом строе, так как власти обычно вполне понимают, что висящая на авторитете одного человека огромная политическая конструкция может скатиться вниз лавиной от одной институциональной уступки или какой-либо уличной акции, которая может неожиданно даже для ее организаторов приобрести массовый и неконтролируемый характер.
Безусловно, власть заинтересована в соглашателях. Наличие в среде оппозиции слоя, мечтающего о варианте польского «круглого стола», позволяет режиму делать заявления о готовящихся реформах, о готовности слушать «весь народ» и даже развернуть дискуссию в формате, к примеру, Всебелорусского народного собрания. На самом деле, все варианты диалога с режимом способствуют только его укреплению и блокируют все возможности его смещения. Разговоры об эволюции авторитаризма относятся к сфере политической футурологии. К примерам ее можно отнести идею о том, что увеличение контактов режима с западными демократиями, мол, будет способствовать «смягчению» режима, его демократизации («Вот поедет и посмотрит»).
Радикалы и соглашатели не имеют четко очерченной идеологии, и это является белорусской спецификой. Все основные темы политической жизни республики, включая участие в выборах, введение против РБ визовых и экономических санкций со стороны ЕС и США, отношение к участию Беларуси в интеграционных процессах, экономическая политика официального Минска, привлечение в экономику страны Китая, российско-белорусские отношения рассматриваются в той или иной парадигме. Однако невозможно, к примеру, однозначно отнести ОГП или БХД к радикальному крылу, как, впрочем, и «Европейскую Беларусь», так как по отдельным вопросам эти политические силы занимают вполне однозначную позицию, направленную против режима и изолирующую А. Лукашенко на политическом поле республики, но по иным темам они занимают явно соглашательскую позицию, что смыкает их с движениями «За свободу», «Говори правду!», а также двумя старейшими партиями – БНФ и партией «Справедливый мир».
Естественно, такая политическая «мозаика» проецируется на политический класс республики, а также на широкие слои общества, давно разочаровавшиеся в А. Лукашенко, приводя в результате к политической неразберихе, дезориентации и потере перспективы для огромной массы населения, настроенной на перемены. Можно с уверенностью сказать, что создавшееся положение связано с отсутствием у оппонентов режима всеобъемлющей идеологии и четко формулируемой цели, носящей характер формата. Понятно, что если цель сформулирована, как «безусловное свержение режима», то столь радикальное решение сразу отметает все проявления политического соглашательства, маневрирования и посредничества, очищая оппонентов режима от политических попутчиков, стремящихся использовать жертвенность политических активистов для достижения своих целей уже после свержения режима.
Между прочим, постоянное апеллирование к России, которая, по мнению солидной части титульной оппозиции, должна и обязана лишить А. Лукашенко власти в республике, можно смело отнести к варианту соглашательства, так как подразумевает, что белорусский авторитарный режим не является естественным этапом развития белорусского общества, а остается проявлением внешнего вмешательства в политическую жизнь республики и не имеет ничего общего с реальными политическими взглядами, мнениями и настроениями белорусского народа. Режим воспринимается в качестве исторического парадокса, «кочки» из советского прошлого, умело подброшенной Россией на магистральном пути развития Беларуси. Данная позиция порождает политическую пассивность, поиски внешних покровителей, ожидание развала России (на прошлой неделе данной «теме» была посвящена состоявшаяся в Минске конференция), иных геополитических и политико-экономических катаклизмов, и, конечно, идет на пользу режиму.
Говорить о расколе оппонентов белорусского авторитаризма на радикалов и соглашателей пока не приходится. Вопрос о размежевании даже не стоит. Между тем, данное состояние приводит к тому, что белорусская оппозиция лишена внутреннего финансирования и остается в роли клиентелы для внешних политических игроков, использующих белорусскую проблему в собственных целях. Ведь никто не будет реально помогать политической силе, не имеющей реальной перспективы получить власть. Как изменить данную ситуацию?
Продолжение следует…
Андрей Суздальцев, Москва, 15 апреля 2012 года, Politoboz.com