Вновь назначенный министр иностранных дел Республики Беларусь Владимир Макей 19 сентября посетил Москву, что уже само по себе должно было бы свидетельствовать о российских внешнеполитических приоритетах официального Минска. Однако, конечно, это было бы сильным преувеличением. Дело вовсе не в том, что до встречи с Сергеем Лавровым глава белорусского внешнеполитического ведомства успел посетить саммит стран неприсоединения в Тегеране, который, по понятным причинам, он пропустить не мог, выступая в столице Ирана от лица главы белорусского государства.
Появление на посту главы МИДа В. Макея в определенном смысле является закономерным событием, как и, впрочем, занятие бывшим послом РБ в России Андреем Кобяковым важнейшей в белорусской номенклатурной иерархии должности Главы администрации президента РБ. Сейчас в Беларуси два министра иностранных дел – один, обладая отличными компетенциями и обширным опытом в данном вопросе, будет концентрировать свое внимание на отношениях с Европой и Северной Америкой, а второй, в силу своего российского опыта, по идее должен возглавить российское направление.
Ни для кого не является тайной, что за время посольской командировки в Москве, А.Кобяков настолько углубился в российские политические и особенно экономические проблемы, что приобрел в определенных кругах собственный, не связанный со своим дипломатическим статусом, авторитет. Со своей стороны, хотелось бы отметить, что автору этих строк трудно представить В. Макея в роли борца за интеграцию с Россией в формате Таможенного союза и Единого экономического пространства. Так что определенное географическое разделение труда является естественным, но не снимает проблему геополитических приоритетов РБ. Конечно, как не раз вполне разумно, отмечал А. Лукашенко, что «нельзя лететь с одним крылом». Правда, трудно представить, как белорусская дипломатия, которая, естественно, не может жить отдельно от социально-экономических проблем страны последних двух лет (опять «непростые времена»), собирается «лететь» в диаметрально противоположных направлениях одновременно… Хотя, в принципе, это возможно, но для этого необходимо две Беларуси. Как ни странно, это возможно… В Беларуси вообще все возможно.
Наличие двух министров иностранных дел является отражением своеобразия внешней политики Республики Беларусь. Если на Западе официальный Минск хотел бы и дальше выглядеть в роли суверенного и независимого государства, то на Востоке картина будет на порядок сложнее (две республики). В частности, в периоды российско-белорусских кризисов Минск напоминает Москве о своем суверенитете, но во время очередного входа в новый интеграционный проект Беларусь оказывается в роли субъекта Российской Федерации, а её президент в статусе губернатора – белорусского Кадырова.
В свою очередь Россия ведет себя в отношении Беларуси соответственно: когда ей выгодно (а такие моменты наступают в моменты очередных скандалов с Западом), Москва подчеркивает независимый статус республики, чтобы отстраниться от очередного рукотворного кризиса с ЕС или США, провоцирование которых в Минске поставили на поток. Когда возникают различного рода недоразумения между партнерами по Союзному государству (справедливости ради необходимо сказать, что недоразумения возникают постоянно), российское руководство напоминает, что политико-экономическая зависимость Беларуси от России огромна и в ближайшие десятилетия, если не произойдет какого-либо чуда, она, судя по всему, будет только усиливаться. В этом плане республика в Москве воспринимается в лучшем случае в качестве российской автономии, погрязшей в клановых склоках и переделе получаемых от федерального центра дотациях.
Чтобы не возвращаться к данной теме, стоит отметить и такой вопрос, как восприятие российской стороной белорусской оппозиции. Оппоненты режима А. Лукашенко, за 18 лет борьбы с белорусским авторитаризмом, так и не представили более-менее внятной программы экономического возрождения республики с опорой на собственные ресурсы и возможности. Учитывая данный факт, оппоненты А. Лукашенко воспринимаются в России в качестве структурной части правящего режима, которые воюют за передел получаемых российских ресурсов и финансов, так как, объективно говоря, своего в республике делить нечего.
Кроме двух-трех предприятий, Беларусь растеряла свою инвестиционную привлекательность и интерес к ее активам продолжает снижаться. В настоящее время определенный интерес сохраняется к трудовым ресурсам республики, но и эти ресурсы постепенно сокращаются, хотя ряд российских корпораций откровенно делает ставку на развитие в Республике Беларусь миграционной экономики.
Возвращаясь к встрече двух министров иностранных дел, необходимо отметить ее во многом формальный характер, так как внешнеполитические ведомства двух стран, естественно, не охватывают весь комплекс двусторонних отношений между двумя странами.
Действительно, за последние двадцать лет отношения между Россией и Беларусью приобрели совершенно особый характер. Сразу скажу, что они не стали более доверительными, на что очень рассчитывает А. Лукашенко, но постепенно, по ряду объективных причин, эти отношения приобрели свою логику и объективную основу, которая начинает понемногу конфликтовать с традиционной лимитрофной политикой нынешнего руководства республики. Данную тенденцию нельзя считать негативной или позитивной, она объективна и связана с элементарной политикой выживания. Выживания народа, страны, ее экономики. Увязать эту политику с политикой безусловного выживания правящего политического режима, сохранения власти в руках А. Лукашенко становится все труднее. Цели объективно расходятся, как бы не пытался пожизненный белорусский президент привязать их друг к другу.
Во многом возникшая тенденция связана с тем, что основа существования режима А. Лукашенко – белорусская экономическая модель, получила тяжелый удар во время мирового экономического кризиса 2008-2010 гг. и национального экономического кризиса 2011 года, в который республика вошла на солидной финансово-ресурсной поддержке со стороны России. Кризис 2011 года оказался поворотным. Он не только ознаменовал начало окончательного разрушения экономической основы правящего режима, но и развеял миф о белорусском социальном заповеднике, т.е. А. Лукашенко проиграл в многолетнем идеологическом противостоянии с Россией.
Сейчас у А. Лукашенко фактически ничего не осталось, он не может претендовать на некий особый политический и административный статус, по принципу: «страна не имеет ресурсов, но демонстрирует экономический рост больше, чем в России»:
- с вводом в строй Северного потока и БТС-2, а также окончательным переходом в руки Газпрома белорусской газовой монополии «Белтрансгаз», Россия решила проблему энергетического транзита через Республику Беларусь;
- военно-стратегическое партнерство Минск блистательно провалил, республика не является щитом России и тем более Москвы с западного направления. Белорусские власти долгое время скрывали сложные проблемы, с которыми сталкивается белорусская армия, включая ПВО. Сейчас России, видимо придется не только возрождать белорусские вооруженные силы, но и реально брать под контроль белорусское небо, а возможно и границы. Это к вопросу о белорусском суверенитете…Поручать эти важнейшие секторы белорусам было бы контрпродуктивно. Уже поручали и содействовали, а в итоге у пограничников даже биноклей не оказалось.
- белорусская экономика не может выживать в уже привычном формате экономической поддержки со стороны России. Поддержка должна носить столь массированный характер, что говорить о какой-либо экономической независимости не приходится. Завершившаяся в августе текущего года афера с растворителями и разбавителями продемонстрировала тупик, в котором оказалась неконкурентоспособная белорусская экономика, способная выживать в исключительно тепличных суперльготных условиях;
- Минск не смог и уже не сможет найти замену России в сфере экономики. Надежды Минска на Пекин не оправдались. Китайская сторона оказалась исключительно изощренной и предпочитает получить сегодня, а отдать, по возможности, завтра. Или вообще не отдавать;
- в настоящее время возможности для очередного и во многом традиционного маятникового тренда внешней политики Минска в отношении Запада и России практически исчезли. Данная лимитрофная политика не имеет перспектив для решения главной проблемы правящего в Беларуси режима: сохранения власти в руках А. Лукашенко и его семьи, а в настоящее время правящего тандема отца и сына.
В основе сохранения власти лежит экономика, и в данном случае Евросоюз ничем не может помочь Минску сохранить пресловутую белорусскую экономическую модель. Стоит напомнить, что последний наиболее яркий этап диалога официального Минска с Западом мы относим к осени 2010 года, который закончился скандалом. Сохранение в застенках режима политзаключенных является определенным индикатором отсутствия плодотворного европейско-белорусского диалога.
Данная ситуация сохраняется, несмотря на все усилия политических сил, заинтересованных в возрождении политического диалога и связана с тем, что режим, находясь под жестким политико-экономическим влиянием России, не может позволить себе глубокий прозападный дипломатический рейд без риска получить в итоге тяжелый социально-экономический кризис в стране, который в итоге может привести к крушению белорусского национального государства, не говоря уже о правящем режиме.
Это понимание постепенно проникает в сознание белорусского политического класса и мы могли его наблюдать в реакции А. Лукашенко на итоги последнего сентябрьского саммита в Сочи. В лучшем случае Минск сейчас может только имитировать диалог с Евросоюзом, на что и будут направлены усилия Владимира Макея. В этом плане можно обратить внимание на попытки Минска в 2012 году спровоцировать конфликт Москвы с Брюсселем, периодически устраивая скандалы с Евросоюзом. Большего белорусские власти себе на западном направлении позволить не могут. Вывод: пойти на реальный и тем более публичный диалог с Западом сейчас Минск не в силах. Для этого у него нет ресурсов.
- интеграционный вектор российско-белорусских отношений является объективным и связан с экономическим выживанием белорусского государства. Но для Москвы не является секретом, что реально интегрироваться в ТС и ЕЭП республика не может. В этом и заложен глубинный и основной конфликт российско-белорусских отношений. Эта проблема не относится к каким-либо политическим пристрастиям лично А. Лукашенко, а является объективной потребностью современной белорусской экономики и белорусской номенклатуры. Но и отказаться от интеграции республика не может, так как именно участие в российских интеграционных проектах обеспечивает республике экономическую поддержку России. Это заставляет А. Лукашенко постоянно маневрировать, оттягивая, прежде всего, реформирование пресловутой белорусской экономической модели – основы своей власти.
Все вышеперечисленные факторы имеют смысл для России только в том случае, если республика продолжит дрейф в рамках Таможенного Союза-Единого экономического пространства, а через два года – в Евразийском союзе.
Лукашенко уже сорвал первый этап интеграции республики в ТС-ЕЭП – структурное реформирование белорусской экономики, как условие получения кредита АФ ЕврАзЭс. Следовательно, к моменту, когда основные соглашения по ЕЭП должны быть введены в действие, республика окажется не готова к реальной интеграции. Это придется учитывать в Кремле, где интеграционным проектам на постсоветском пространстве придан основной приоритет.
Белорусский президент завяз. Он не может идти на глубокую интеграцию, рискуя получить удар в спину со стороны своего директората, олигархии, да и собственного семейного клана. Он не может в лимитрофном стиле спровоцировать полномасштабный конфликт между ЕС и РФ, так как Беларусь не является объектом международных отношений даже в собственном регионе и ее статус не позволяет ей надеяться, что она станет яблоком раздора между Москвой и Брюсселем. Осталось только ловить Москву на вопросах безопасности.
По идее, Минску нужна какая-нибудь небольшая война, которая отвлекла бы Москву от углубления интеграции, но сохранила бы за республикой статус союзника. Война где-нибудь в Центральной Азии, обострение вокруг Нагорного Карабаха, вмешательство России в Сирии и т.д. На худой конец было бы неплохо получить какое-нибудь обострение на белорусско-польской или белорусско-литовской границе, какую-нибудь взрывчатку ещё найти. К сожалению, провокации, остались неотъемлемой частью российско-белорусских отношений.
Андрей Суздальцев, Каунас, 28 сентября 2012 года,